Я ерзаю на смотровом столе, когда доктор Гейтс входит в комнату.

— Доброе утро, — приветствует она, садясь на табурет.

Я прочищаю горло.

— Доброе утро.

— Что привело вас сегодня, мисс Бело?

— Думаю, что могу быть беременна.

— Вы делали тест на беременность?

— Э, нет. Я предпочитаю анализ крови, просто, чтобы быть на сто процентов уверенной.

— Конечно, но можно сделать и анализ мочи, если хотите. Выбор за вами.

— Я бы предпочла не паниковать без крайней необходимости. — Я нервно смеюсь.

— Поверьте, я понимаю ваше волнение. Достаточно просто сдать анализ крови, — уверяет она меня. — Какие у вас симптомы?

— Тошнота и чувствительность груди.

— Когда это началось?

— Около недели назад.

— Вы чувствовали усталость?

— Не особо.

— А как насчет утренней тошноты?

— Не-а. Думаете, я слишком драматизирую?

— Нет, запись на прием была разумным шагом с вашей стороны, чтобы мы могли разобраться в причинах внезапных изменений, которые вы испытываете.

— Я читала, что только три из тысячи женщин беременеют, прибегая к противозачаточным уколам.

— Это правда. Процент неудач составляет менее одного процента.

— Неужели мне не повезло, — говорю я с сарказмом.

— У вас есть варианты…

— Я оставлю своего ребенка, если он будет.

— Хорошо. Я получу результаты через два-три рабочих дня.

— Завтра пятница, значит, я узнаю об этом не раньше среды? Слишком долго ждать. — Я сойду с ума.

— Я сделаю срочный заказ, чтобы он был готов к завтрашнему дню, и лично позвоню вам, как только появятся результаты.

Я так рада, что Арт порекомендовал мне доктора Гейтс. Она профессиональна, очень мила и внимательна.

— Большое спасибо.

— Не за что.

— Как вы с Артом познакомились? — спрашиваю я.

Ее манера поведения меняется, и она выглядит смущенной.

— Через общих знакомых.

Странно. Отсутствие подробного ответа и ее тон не позволили продолжить разговор на эту тему. Неужели мой вопрос ее расстроил? Если да, то интересно, почему? Они не могли встречаться. Она уже почти в возрасте, чтобы быть его бабушкой, так почему такая резкая перемена из-за простого вопроса?

— Еще раз спасибо за вашу помощь сегодня. Я действительно ценю это.

Она кивает, выходя из комнаты. Ее реакция чертовски странная. Что происходит? Я вернусь к этому позже. В моей жизни есть дела поважнее, например, возможная булочка, которая печется в моей духовке.

Когда я сажусь в машину, у меня в голове мелькает новая мысль. Что, если Арт не захочет нашего ребенка? Мое сердце разорвется на части. Один папа, который не заинтересован в ребенке, — это кошмар, но два — это будет чертова трагедия. Как мама и Аннели воспримут эту новость? Я не могу нервничать. Не в моем состоянии.

Состояние?

Боже, я веду себя так, будто беременность подтверждена. Завтрашний день настанет нескоро. Я бы предпочла остаться дома и ждать телефонного звонка, но Арт начнет подозревать, если я буду пропускать работу два дня подряд. При нем будет трудно вести себя так, будто все в порядке. Я буду в напряжении, пока не позвонит доктор Гейтс.

Глава 27

Син

— Что-то ты сегодня тихая. — Арт останавливает машину перед особняком.

Мы почти добрались до места назначения, когда Арт понял, что забыл флешку, необходимую для утренней встречи.

— Я не привыкла разговаривать, если нет повода для беседы.

Он смотрит на меня подозрительно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Просто суточное недомогание, ничего серьезного.

— Уверена?

— Да. Все нормально.

Его пристальный взгляд почти заставил меня проболтаться об истинной причине моего вчерашнего опоздания на работу.

— Дай мне пару минут, — говорит он, выходя из машины.

— Хорошо, — я проверяю свой телефон, в надежде увидеть пропущенный звонок от доктора Гейтс, хотя еще слишком рано.

Когда пара минут превратилась в несколько, я захожу внутрь, чтобы разыскать Арта. Возможно, ему нужна помощь в поиске флешки. Иду на звук приглушенного голоса к его кабинету. Его слова становятся тем отчетливее, чем ближе я подхожу к двери, которая оставлена слегка приоткрытой.

— Она точно беременна?

Я не могу поверить в то, что слышу. Неужели он сговорился специально подстроить мою беременность? Внезапная перемена в поведении доктора Гейтс теперь имеет смысл. Чертов ублюдок!

— Хорошо. Я переведу деньги на ваш счет.

Я что, в гребаной сумеречной зоне? Я врываюсь в дверь и хватаю вазу с соседнего стола. Арт оборачивается как раз в тот момент, когда я запускаю ее прямо в его гребаную голову. Он вскидывает руку, блокируя удар. Моей целью было его красивое мужественное лицо, но чувствую удовлетворение, когда кровь льется из порезов на его предплечье.

— Я перезвоню. — Он кладет мобильный телефон в карман. — Это ваза за двадцать тысяч долларов.

— К черту вазу! — кричу я. — Ты уже второй раз делаешь что-то с моим телом без моего разрешения!

Он показывает на пятно крови на своей рубашке.

— Это одна из моих любимых рубашек.

— Ты — эгоист, жаждущий власти.

Он пожимает плечами, холодный как чертов айсберг.

— Спасибо за комплимент.

Я бросаюсь на него в слепой ярости. Он смеется, отражая каждый удар, как будто я не более чем назойливая муха.

— Твое поведение не идет на пользу ребенку. — Он хватает меня за запястья, не давая выцарапать ему глаза. — Здоровье нашего нерожденного ребенка должно стать для тебя заботой номер один.

Я набрасываюсь с новой силой, бью ногами и руками, изо всех сил стараясь причинить ему боль. Должно быть, в прошлой жизни этот ублюдок был гладиатором. Он поднимает меня, держа как мешок с картошкой.

Я изо всех сил пытаюсь вырваться.

— Что было в уколе, который эта сука сделала мне?

— Ничего вредного, — заверят он, бросая меня на диван.

Я карабкаюсь на другой конец.

— Скажи мне!

— Солевой раствор, — отвечает он, расстегивая брюки.

— Какого черта ты творишь?

— Вся эта борьба возбудила меня до чертиков.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я буду заниматься с тобой сексом!

— Тебе уже следовало давно понять, что все, что я захочу, будет моим, любыми средствами.

— Победа, одержанная силой, не имеет смысла.

— Позволю себе не согласиться. Победа, особенно одержанная силой, — самый сладкий афродизиак. — Арт цепляется за мои лодыжки и тащит меня по дивану. Я сажусь и бью его по лицу. Он толкает меня назад, одной рукой сжимая мои запястья над головой.

— Продолжай бороться. Это делает мой член тверже. — Он раздвигает мои бедра, затем устраивается между ними, вдавливая меня в подушки своим немалым весом.

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду, — цежу я. — Власть надо мной заставляет тебя чувствовать себя большим сильным мужиком?

— Это чуть ли не лучше, чем кончать глубоко в твою киску, — признается он, облизывая меня.

— Ты слабое, жалкое подобие человека.

— Можешь притворяться, что не наслаждаешься каждой минутой, но… — Он скользит рукой под мое платье и проникает в трусики, легко погружаясь в мой центр.

Я прикусываю язык, чтобы заглушить стон. Он медленно отстраняется, поднимая два блестящих пальца к моему лицу, показывая то, что я уже знаю. Я мокрая до безобразия.

— Это не лжет. — Он подносит пальцы к носу и глубоко вдыхает, прежде чем облизать их. — Так чертовски вкусно.

— Можно попробовать?

Арт открывает рот, показывая язык, и я жадно посасываю его, пока он входит в мое тело. Он трахает меня медленно, нежно — не жестко, как обычно, но эффект от этого не менее сильный. Это другое. Искреннее. Он впервые занимается со мной любовью, и я наслаждаюсь этим. Это слишком сильно — каждый толчок, каждый чувственный поцелуй — Боже, помоги мне. Можно ли умереть от чрезмерного удовольствия?

— Ты плачешь. — Он слизывает мои слезы.